Элементарные
формы религиозной жизни. Тотемическая система в Австралии
(фрагменты)
Священные
объекты как символы
...Коллективные
представления очень часто наделяют вещи, к которым они относятся, качествами,
которые вовсе не существуют в такой форме или в такой степени. Из самого
обыкновенного объекта они могут сделать могущественное священное существо.
Хотя силы,
которые были созданы таким образом, чисто идеальны, они действуют так,
как если бы были реальными; они детерминируют поведение человека с той
же степенью необходимости и физического принуждения, что и реальные объекты.
Аранда (1),
который соприкасался со своей чурингой, чувствует себя более сильным;
он действительно сильнее. Если он съел мясо животного, пусть совершенно
здорового, но запретного для него, он будет чувствовать себя больным и
может от этого умереть. Конечно, солдат, который погибает, защищая свое
знамя, жертвует собой не во имя куска ткани. Все это происходит потому,
что социальное мышление в результате заключенного в нем императивного
авторитета имеет силу, которой индивидуальное мышление никогда не может
обладать; эта сила, которую социальное мышление имеет над нашей индивидуальной
мыслью, может заставить нас видеть вещи в угодном ему свете; в зависимости
от обстоятельств оно нечто добавляет реальности или из нее дедуцирует.
Есть, таким образом, в сущем такая часть его, к которой почти буквально
применима формула идеализма: это социальное царство. Здесь больше, чем
где бы то ни было, идея есть реальность. Конечно, и в этом случае идеализм
не является истиной без поправок. Мы никогда не можем избежать дуализма
нашей природы и полностью освободиться: от физической необходимости: чтобы
выразить самим себе наши собственные идеи; необходимо, как это было показано
выше, чтобы мы привязывали их к определенным вещам, которые их символизируют.
Однако здесь эта часть дела сведена к минимуму. Объект, служащий опорой
идеи, есть нечто несущественное в сравнении с идеальной суперструктурой,
за пределами которой она исчезает, и таким образом в суперструктуре сам
по себе объект есть ничто. Это то, что мы находим и воспринимаем как нечто
псевдобредовое на дне многих коллективных представлений: но оно является
лишь формой этого эссенциального идеализма. Не следует называть это бредом,
такая объективация идей основывается не на природе материальных вещей,
в которые они себя размещают, но на природе общества.
Мы можем
теперь понять, каким образом тотемические принципы, и вообще все религиозные
силы, обретают существование вне объекта, в котором они пребывают. Это
происходит потому, что идея о них никоим образом не возникает из восприятия
непосредственно этих вещей нашими чувствами или разумом. Религиозные силы
суть только представления, инспирируемые группой у ее членов, но проектируемые
вовне сознанием, их воспринимающим, и объективируемые. Будучи объективированными,
они привязываются к какому-то объекту, фиксируются в этом объекте, который
становится священным; дело в том, что эту функцию могут выполнять любые
объекты. В принципе, не существует таких, которые были бы по своей природе
предназначены для этого, так что при этом бы исключались все остальные;
и нет никаких других, следовательно, для которых это с необходимостью
было бы невозможно (2).
Все зависит от обстоятельств, в силу которых представления, создающие
религиозные идеи, устанавливают и выражают себя здесь или там, в этом
месте или в каком-то другом. Поэтому священный характер, которым наделяется
какой-то объект, не является чем-то таким, что ему самому внутренне присуще:
он им наделяется. Мир религиозных вещей не образует особого аспекта эмпирически
данной природы; он надстроен над ним.
Примечания:
1. Название одного из племен австралийских аборигенов.
2. Даже экскременты имеют религиозный характер.
Э. Дюркгейм. Коллективный
ритуал (Пер. В.И. Гараджи)// Религия и общество: Хрестоматия по социологии
религии/ Сост. В.И. Гараджа, Е.Д. Руткевич. - М.: Аспект Пресс, 1996. С.
469-471.
|