Щербатской
Ф.И.
Краткий
отчет о поездке в Ургу (*)
Выехал
из Петербурга 26-го апреля, торопясь застать в Урге Далай-Ламу, который,
по слухам, должен был покинуть этот город и уехать в Тибет в начале мая.
5-го мая приехал без задержки в Троицко-Савск (1), но
здесь пришлось остаться на целую неделю, за невозможностию достать лошадей
для переезда через Монголию, так как китайская почта была в это время
всецело поглощена перевозкой принца Фридриха-Леопольда прусского и его
свиты, а вольные ямщики законтрактованы были продовольственной комиссией,
закупавшей в Монголии скот для действующей армии. За это время мне удалось
разыскать и познакомиться с скрывавшимся в Кяхте известным наперсником
нынешнего Далай-Ламы, хамбо Агван-Доржеевым (2). От него
я узнал много интересного об обстоятельствах, сопровождавших английский
поход в Тибет и бегство Далай-Ламы из Лхассы, а также получил от него
рекомендательные письма к приближенным Далай-Ламы и к некоторым влиятельным
лицам среди ургинского монгольского духовенства. Это в значительной степени
облегчило мне впоследствии знакомство с двором Далай-Ламы и дало возможность
личного с ним знакомства. Наконец 12-го мая удалось найти лошадей, которые
и доставили меня в пять суток до Урги. Здесь на первых порах испытывал
сильное затруднение, вследствие недостаточного знакомства с монгольским
языком, и усиленно занялся им под руководством одного чиновника из монгольского
ямыня (3) - для разговорного - и одного ламы - для литературного
языка. Знакомство мое с тибетским разговорным языком ограничивалось двумя
существующими на этот предмет учебниками Левина и Зандберга; этого оказалось
далеко не достаточно для практического пользования им, как по незначительности
заключенного в этих учебниках лексического материала, так и по крайней
трудности тибетского произношения. Не без некоторого труда мне удалось
разыскать одного тибетца, бывавшего у калмыков и потому немного знавшего
по-русски; с его помощью я занимался тибетским разговорным языком.
Тем временем я представил
состоящим при Далай-Ламе Сойбон-хамбо (обершенк) Агван-Чой-даг'у и Эмчи-хамбо
(лейб-медик) Туб-ван'у (4) рекомендательные письма Доржеева,
и мне была назначена первая аудиенция у Далай-Ламы. Описанию как этой,
так и последующих аудиенций и сношений моих с Далай-Ламой и его приближенными
я предполагаю посвятить особую статью, если соображения политического
свойства не помешают ее появлению в печати в настоящее время (5).
Здесь же скажу только, что Далай-Лама, как по отношению ко мне лично,
так и по отношению к Комитету, которого я являлся представителем, отнесся
с любезностью и доброжелательством чрезвычайными, даже трогательными,
просил меня передать Комитету, что управляемая им страна впредь будет
всегда открыта для всяких научных экспедиций и единичных путешественников-ученых
и что содействие таковым экспедициям во всем, что от него зависит, всегда
будет оказано. И, как доказательство такого своего расположения, Далай-Лама
предложил мне сопровождать его во время предстоящего путешествия в Тибет,
обещая всяческое содействие моим научным целям. Далай-Лама заявил, что
он всегда рад побеседовать со мною по вопросам научным, и просил приходить
к нему, не стесняясь, когда угодно. Меня особенно интересовало то, каков
личный научный горизонт главы буддийской церкви. Насколько я успел выяснить,
под наукой он разумеет те 5 отделов философии, или так называемый цанид,
которые составляют предмет изучения высшего ученого духовенства и за успешное
знание которых монастыри Тибета и Монголии дают дипломы на разные ученые
степени. Я разумею: 1) pramana, или логика; 2) parainita, или нравственная
философия, 3) abhidharma, или метафизика в тесном смысле: 4) madhyainika,
т. е. философская система Нагарджуны и 5) так называемая vinaya (6).
По всем этим отделам Далай-Лама задавал мне вопросы, не выходя из рамок
общепринятых в каждом отделе учебников. К санскритскому языку Далай-Лама
обнаруживает большой интерес. Знание санскритского языка среди господствующей
желтошапочной секты (7) совершенно утратилось; на этом
языке известны ей лишь формулы заклинаний, так называемые тарни, отчего
и сам язык ими иногда называется тарнистическим, а азбука (ланджа) тарнистической
(8). В каком положении стоит дело у других сект, нам
неизвестно, но есть основание предполагать, что у них сохранилось более
санскритской древности, судя по тому, что еще в 17-м ст. знаменитый Дараната
(9) написал большую санскритскую грамматику. Командированному
ныне Барадину, вероятно, удастся выяснить это. По просьбе Далай-Ламы я
должен был перевести ему тибетские стихи на санскритские, и хотя в этой
области я имею мало практики, но мои переводы удостоились его одобрения.
Как и следовало ожидать,
Далай-Ламе и его приближенным было не до науки в том исключительном положении,
в котором они очутились, изгнанные из своей страны англичанами и окруженные
разнообразными интригами и давлением со стороны китайцев, англичан, монголов,
японцев и русских. Дальнейшие мои беседы и сношения с Далай-Ламой касались
почти исключительно интересовавших его вопросов современной политики,
группировки и значения великих держав, их интереса к Тибету и т. п. У
Далай-Ламы до того времени были лишь полумифические представления о географии
и астрономии, заимствованные из санскритской литературы. Мне пришлось
кратко изложить ему на тибетском литературном языке европейские представления
о физической и политической географии, а также перевести все названия
на картах учебного атласа Петри. Кроме того, по просьбе Далай-Ламы я переводил
для него все известия англо-китайских газет, касающиеся тибетского вопроса.
С другой стороны, все тибетские бумаги, составлявшиеся приближенными Далай-Ламы,
мне пришлось переводить на русский язык, и, таким образом, мне удалось
накопить некоторый материал по современному деловому и канцелярскому тибетскому
языку, по которому до сих пор никаких материалов у нас не было. Командированному
ныне г. Барадину я усердно рекомендовал продолжать собирание всяких материалов
по современному тибетскому языку, ввиду того что недостаток наших сведений
в этой области, мне кажется, ставит в неловкое положение нашу науку в
тех случаях, когда правительство русское может встретить необходимость
в услугах лиц, хотя сколько-нибудь знакомых с современным тибетским языком.
В заключение мне
остается выразить свою глубокую благодарность Комитету за то, что он способствовал
осуществлению столь для меня важной поездки, давшей мне возможность впервые
столкнуться воочию с буддийским миром в такой особенно интересный момент
его исторической жизни, какой он ныне переживает. Вместе с тем я должен
извиниться за скудость осязательных научных результатов моей поездки.
Мне, как я, впрочем, и ожидал, удалось лишь подготовить почву для экспедиции
в самый Тибет, осуществление коей я считаю весьма желательным. Интерес
к Тибету среди санскритистов растет в последнее время весьма сильно. В
монастырских библиотеках Тибета хранится, весьма вероятно, много санскритского
рукописного материала. Сведения, собранные мною на месте, подтверждают
это предположение, и есть полное основание надеяться, что научная экспедиция
в Тибет, предпринятая при столь благоприятных обстоятельствах, как совместное
с Далай-Ламой путешествие в эту страну, при его поддержке, увенчалась
бы успехом и собрала бы богатые материалы. Было бы конечно желательно,
чтобы она была совершена русскими учеными, которые в лице барона Шиллинга
фон Канштадта, академиков Шмидта, Шиффнера и Васильева уже раньше много
сделали в этой области; тем более это желательно, что английская экспедиция
почти ровно ничего для науки не дала. К сожалению, мне лично не удалось
воспользоваться приглашением Далай-Ламы, так как политические обстоятельства,
по мнению Министерства Иностранных Дел, этому препятствовали. Остается
пожелать, чтобы ныне командированный Комитетом ученик мой Б. Барадин,
который в течение трех лет подготовлялся к этой задаче, смог бы успешно
ее выполнить. (1905)
Примечания:
* - Урга - столица Монголии, современный
Улан-Батор.
1. Троицко-Савск - до революции уездный годод Забайкальской
области, близ китайской границы. Включал слободу Кяхта, с которой впоследствии
слился. Современное название Кяхта.
2. Хамбо - "учитель", высокий титул в ламаистской иерархии;
духовный правитель той или иной области, настоятель монастыря. Агван-Доржеев
(Агван-Лобсан Доржиев, 1857-1940) - бурятский лама, получивший высшее
буддийское философско-богословское образование в Лхасе и бывший одним
из наставников XIII Далай-ламы.
3. Ямынь - "присутственное место, канцелярия" (кит., монг.),
термин, обозначавший всякое учреждение в системе административного управления.
4. Ф.И. Щербатской приравнивает здесь должности лиц, состоящих
при Далай-ламе, к русским придворным чинам. Обершенк - в дореволюционной
России придворный чин, ведавший царскими погребами и винами; лейб-медик
- придворная должность врача при монархе или других особах царствующего
дома.
5. Статья эта, по-видимому, так и не была написана.
6. Преподавание в буддийских монастырских "университетах"
пяти вышеназванных дисциплин строилось на основе изучения соответствующих
базовых текстов (переведенных на тибетский с санскрита): 1) "Прамапавартика"
Дхармакирти, 2) "Абхисамая-аланкара" Майтреи-Асанги, 3) "Абхидхарма-коша"
Васубандху, 4) "Мадхьямика-аватара" Чандракирти и 5) "Виная-сутра" Гунапрабхи.
7. "Желтошапочная" секта - Гелугпа - была основана в начале
XV в. реформатором Цзонхавой и с XVII в. стала господствующей в тибетском
буддизме.
8. Тарни - от санскритского dharani ("заговор, заклинание").
Ланджа - алфавит индийского типа, используемый в Тибете для записи санскритских
текстов.
9. Дараната, правильная санскритская форма имени Таранатха
(его тибетское имя - Кунга Ньингпо), разносторонний тибетский ученый (автор,
в частности, "Истории буддизма в Индии"), работавший в начале XVII в.
Восток - Запад.
Исследования. Переводы. Публикации. Выпуск четвертый. - М.: Наука. Гл.
ред. вост. лит-ры, 1989. С. 250-254.
|