Щербатской Ф.И.

Краткий отчет о поездке в Ургу (*)

Выехал из Петербурга 26-го апреля, торопясь застать в Урге Далай-Ламу, который, по слухам, должен был покинуть этот город и уехать в Тибет в начале мая. 5-го мая приехал без задержки в Троицко-Савск (1), но здесь пришлось остаться на целую неделю, за невозможностию достать лошадей для переезда через Монголию, так как китайская почта была в это время всецело поглощена перевозкой принца Фридриха-Леопольда прусского и его свиты, а вольные ямщики законтрактованы были продовольственной комиссией, закупавшей в Монголии скот для действующей армии. За это время мне удалось разыскать и познакомиться с скрывавшимся в Кяхте известным наперсником нынешнего Далай-Ламы, хамбо Агван-Доржеевым (2). От него я узнал много интересного об обстоятельствах, сопровождавших английский поход в Тибет и бегство Далай-Ламы из Лхассы, а также получил от него рекомендательные письма к приближенным Далай-Ламы и к некоторым влиятельным лицам среди ургинского монгольского духовенства. Это в значительной степени облегчило мне впоследствии знакомство с двором Далай-Ламы и дало возможность личного с ним знакомства. Наконец 12-го мая удалось найти лошадей, которые и доставили меня в пять суток до Урги. Здесь на первых порах испытывал сильное затруднение, вследствие недостаточного знакомства с монгольским языком, и усиленно занялся им под руководством одного чиновника из монгольского ямыня (3) - для разговорного - и одного ламы - для литературного языка. Знакомство мое с тибетским разговорным языком ограничивалось двумя существующими на этот предмет учебниками Левина и Зандберга; этого оказалось далеко не достаточно для практического пользования им, как по незначительности заключенного в этих учебниках лексического материала, так и по крайней трудности тибетского произношения. Не без некоторого труда мне удалось разыскать одного тибетца, бывавшего у калмыков и потому немного знавшего по-русски; с его помощью я занимался тибетским разговорным языком.

Тем временем я представил состоящим при Далай-Ламе Сойбон-хамбо (обершенк) Агван-Чой-даг'у и Эмчи-хамбо (лейб-медик) Туб-ван'у (4) рекомендательные письма Доржеева, и мне была назначена первая аудиенция у Далай-Ламы. Описанию как этой, так и последующих аудиенций и сношений моих с Далай-Ламой и его приближенными я предполагаю посвятить особую статью, если соображения политического свойства не помешают ее появлению в печати в настоящее время (5). Здесь же скажу только, что Далай-Лама, как по отношению ко мне лично, так и по отношению к Комитету, которого я являлся представителем, отнесся с любезностью и доброжелательством чрезвычайными, даже трогательными, просил меня передать Комитету, что управляемая им страна впредь будет всегда открыта для всяких научных экспедиций и единичных путешественников-ученых и что содействие таковым экспедициям во всем, что от него зависит, всегда будет оказано. И, как доказательство такого своего расположения, Далай-Лама предложил мне сопровождать его во время предстоящего путешествия в Тибет, обещая всяческое содействие моим научным целям. Далай-Лама заявил, что он всегда рад побеседовать со мною по вопросам научным, и просил приходить к нему, не стесняясь, когда угодно. Меня особенно интересовало то, каков личный научный горизонт главы буддийской церкви. Насколько я успел выяснить, под наукой он разумеет те 5 отделов философии, или так называемый цанид, которые составляют предмет изучения высшего ученого духовенства и за успешное знание которых монастыри Тибета и Монголии дают дипломы на разные ученые степени. Я разумею: 1) pramana, или логика; 2) parainita, или нравственная философия, 3) abhidharma, или метафизика в тесном смысле: 4) madhyainika, т. е. философская система Нагарджуны и 5) так называемая vinaya (6). По всем этим отделам Далай-Лама задавал мне вопросы, не выходя из рамок общепринятых в каждом отделе учебников. К санскритскому языку Далай-Лама обнаруживает большой интерес. Знание санскритского языка среди господствующей желтошапочной секты (7) совершенно утратилось; на этом языке известны ей лишь формулы заклинаний, так называемые тарни, отчего и сам язык ими иногда называется тарнистическим, а азбука (ланджа) тарнистической (8). В каком положении стоит дело у других сект, нам неизвестно, но есть основание предполагать, что у них сохранилось более санскритской древности, судя по тому, что еще в 17-м ст. знаменитый Дараната (9) написал большую санскритскую грамматику. Командированному ныне Барадину, вероятно, удастся выяснить это. По просьбе Далай-Ламы я должен был перевести ему тибетские стихи на санскритские, и хотя в этой области я имею мало практики, но мои переводы удостоились его одобрения.

Как и следовало ожидать, Далай-Ламе и его приближенным было не до науки в том исключительном положении, в котором они очутились, изгнанные из своей страны англичанами и окруженные разнообразными интригами и давлением со стороны китайцев, англичан, монголов, японцев и русских. Дальнейшие мои беседы и сношения с Далай-Ламой касались почти исключительно интересовавших его вопросов современной политики, группировки и значения великих держав, их интереса к Тибету и т. п. У Далай-Ламы до того времени были лишь полумифические представления о географии и астрономии, заимствованные из санскритской литературы. Мне пришлось кратко изложить ему на тибетском литературном языке европейские представления о физической и политической географии, а также перевести все названия на картах учебного атласа Петри. Кроме того, по просьбе Далай-Ламы я переводил для него все известия англо-китайских газет, касающиеся тибетского вопроса. С другой стороны, все тибетские бумаги, составлявшиеся приближенными Далай-Ламы, мне пришлось переводить на русский язык, и, таким образом, мне удалось накопить некоторый материал по современному деловому и канцелярскому тибетскому языку, по которому до сих пор никаких материалов у нас не было. Командированному ныне г. Барадину я усердно рекомендовал продолжать собирание всяких материалов по современному тибетскому языку, ввиду того что недостаток наших сведений в этой области, мне кажется, ставит в неловкое положение нашу науку в тех случаях, когда правительство русское может встретить необходимость в услугах лиц, хотя сколько-нибудь знакомых с современным тибетским языком.

В заключение мне остается выразить свою глубокую благодарность Комитету за то, что он способствовал осуществлению столь для меня важной поездки, давшей мне возможность впервые столкнуться воочию с буддийским миром в такой особенно интересный момент его исторической жизни, какой он ныне переживает. Вместе с тем я должен извиниться за скудость осязательных научных результатов моей поездки. Мне, как я, впрочем, и ожидал, удалось лишь подготовить почву для экспедиции в самый Тибет, осуществление коей я считаю весьма желательным. Интерес к Тибету среди санскритистов растет в последнее время весьма сильно. В монастырских библиотеках Тибета хранится, весьма вероятно, много санскритского рукописного материала. Сведения, собранные мною на месте, подтверждают это предположение, и есть полное основание надеяться, что научная экспедиция в Тибет, предпринятая при столь благоприятных обстоятельствах, как совместное с Далай-Ламой путешествие в эту страну, при его поддержке, увенчалась бы успехом и собрала бы богатые материалы. Было бы конечно желательно, чтобы она была совершена русскими учеными, которые в лице барона Шиллинга фон Канштадта, академиков Шмидта, Шиффнера и Васильева уже раньше много сделали в этой области; тем более это желательно, что английская экспедиция почти ровно ничего для науки не дала. К сожалению, мне лично не удалось воспользоваться приглашением Далай-Ламы, так как политические обстоятельства, по мнению Министерства Иностранных Дел, этому препятствовали. Остается пожелать, чтобы ныне командированный Комитетом ученик мой Б. Барадин, который в течение трех лет подготовлялся к этой задаче, смог бы успешно ее выполнить. (1905)

Примечания:
* - Урга - столица Монголии, современный Улан-Батор.
1. Троицко-Савск - до революции уездный годод Забайкальской области, близ китайской границы. Включал слободу Кяхта, с которой впоследствии слился. Современное название Кяхта.
2. Хамбо - "учитель", высокий титул в ламаистской иерархии; духовный правитель той или иной области, настоятель монастыря. Агван-Доржеев (Агван-Лобсан Доржиев, 1857-1940) - бурятский лама, получивший высшее буддийское философско-богословское образование в Лхасе и бывший одним из наставников XIII Далай-ламы.
3. Ямынь - "присутственное место, канцелярия" (кит., монг.), термин, обозначавший всякое учреждение в системе административного управления.
4. Ф.И. Щербатской приравнивает здесь должности лиц, состоящих при Далай-ламе, к русским придворным чинам. Обершенк - в дореволюционной России придворный чин, ведавший царскими погребами и винами; лейб-медик - придворная должность врача при монархе или других особах царствующего дома.
5. Статья эта, по-видимому, так и не была написана.
6. Преподавание в буддийских монастырских "университетах" пяти вышеназванных дисциплин строилось на основе изучения соответствующих базовых текстов (переведенных на тибетский с санскрита): 1) "Прамапавартика" Дхармакирти, 2) "Абхисамая-аланкара" Майтреи-Асанги, 3) "Абхидхарма-коша" Васубандху, 4) "Мадхьямика-аватара" Чандракирти и 5) "Виная-сутра" Гунапрабхи.
7. "Желтошапочная" секта - Гелугпа - была основана в начале XV в. реформатором Цзонхавой и с XVII в. стала господствующей в тибетском буддизме.
8. Тарни - от санскритского dharani ("заговор, заклинание"). Ланджа - алфавит индийского типа, используемый в Тибете для записи санскритских текстов.
9. Дараната, правильная санскритская форма имени Таранатха (его тибетское имя - Кунга Ньингпо), разносторонний тибетский ученый (автор, в частности, "Истории буддизма в Индии"), работавший в начале XVII в.

Восток - Запад. Исследования. Переводы. Публикации. Выпуск четвертый. - М.: Наука. Гл. ред. вост. лит-ры, 1989. С. 250-254.